(К 100-летию со дня рождения)
| Марина Ширшова |
ДЕТСТВО. ЮНОСТЬ.
Петр Петрович Ширшов родился в городе Екатеринославе (Днепропетровске) 25 декабря 1905 года. Скорее не в самом городе, а в его рабочем предместье – Чечелевке. Его отец – Петр Петрович Ширшов (старший) - работал печатником в железнодорожной типографии. Мать – Ирина Яковлевна Усевич - вела хозяйство, иногда подрабатывая шитьем. В 1908 году родился младший брат, Дмитрий, впоследствии физик. ПэПэ-старший (ПэПэ-старший и ПэПэ-младший - так для краткости обозначали друг друга отец и сын) на Украине был пришлый, из Моршанска. Бабушка Ира была из местных. ПэПэ-старший смог получить только церковно-приходское образование.Не было денег, но тяга к знаниям была необыкновенная. Поэтому после женитьбы и появления на свет ПэПэ-младшего и Дмитрия все силы молодой семьи были брошены на образование сыновей.
Начальное образование ПэПэ-младший получил в Днепропетровском реальном училище. Сюда же через несколько лет поступит и Митя, подготовленный отцом и братом. После революции братья продолжали учебу, совмещая ее с работой в библиотеках города, в молодежных клубах.
Интерес к естествознанию, а именно к биологическим наукам, у ПэПэ проявился чрезвычайно рано, главным образом благодаря живому уму отца, страстного книголюба, всю жизнь занимающегося самообразованием. К 1915 году настольная книга братьев – “Жизнь животных” Брема. Вместе с родителями они собирают первые гербарии. Отец делает им самодельный микроскоп. Братья, с согласия родителей, оборудуют дома лабораторию, где целыми днями препарируют лягушек и занимаются определением растений. Еще Петрусь собирал по всему городу несчастных покалеченных кошек. Лечил их и, к ужасу матери, оставлял на постоянное место жительства. Близость Днепра, тогда еще без построенного Днепрогэса, то есть огромной реки с живописными и коварными порогами, рождала мечты о путешествиях. Братья собирают неимоверные количества лекарственных трав и на вырученные от их продажи деньги покупают лодку. Назвали они ее “Бобырь”. Начинаются первые “экспедиции“ по Днепру, первые опыты в гидробиологии.
Идут первые послереволюционные годы. Ширшову кажется, что его увлечения недостойны времени. Наука может и подождать. Поступив в 1921 году на биофак Днепропетровского института народного образования, в 1923 году переводится на социально–исторический факультет. В 1923 году вступает в комсомол. В 1926 году он вновь переводится на Биологический факультет, на сей раз Одесского института народного образования. Выбор сделан. Он будет гидробиологом. И в Днепропетровске, и в Одессе ПэПэ работает под руководством крупного украинского гидробиолога, профессора Дмитрия Онасифоровича Свиренко. Потом ПэПэ вновь возвращается со своим профессором в Днепропетровск.
В 1926 году ПэПэ женится на своей детской приятельнице Фаине Евгеньевне Брук. С ней он работал мальчишкой в библиотеках, с ней учился на социально–историческом, с ней уехал в Одессу. Однако Фане также не суждено было стать историком. Она получила диплом преподавателя английского языка.
В 1929 году Фаня и ПэПэ переезжают в Ленинград. Переезд в Ленинград был осуществлен по инициативе Свиренко, который дал ПэПэ рекомендацию к одному из крупнейших исследователей Арктики Владимиру Юльевичу Визе. Ширшов имеет к тому времени диплом Днепропетровского института и кандидатскую диссертацию, защищенную на Днепропетровской биостанции. Я не совсем понимаю, что в те годы значат слова ‘кандидатская диссертация’, потому что по документам ПэПэ защищается как кандидат еще раз, уже в Ленинграде. Итак, молодые Ширшовы селятся при Ботаническом институте, где ПэПэ официально проработал до 1935 года. В 1932 году у них рождается сын Роальд, названный, конечно же, в честь великого Амундсена. К сожалению, в том же году ПэПэ и Фаня разводятся.
Фаина Евгеньевна Ширшова, какой я ее помню, всю жизнь любила Петра Петровича, была ему верным другом, которому доверяешь не раздумывая. Это ей он писал после ареста моей матери: ”Фаня, что мне делать?”. Всю жизнь, до смерти в 1956 году, преподавала английский язык в Макаровке. Роальд Ширшов закончил Ленинградский политехнический институт. После смерти матери переехал в Москву, где проработал до пенсии в Институте прикладной геофизики Госкомгидромета СССР. Умер в декабре 1995 года. Я очень их любила.
ПЕРВЫЕ ЭКСПЕДИЦИИ.
В те ранние годы Ширшов специализировался на пресноводном фитопланктоне. Его первые научные работы относятся к 1928 году. Посвящены они изучению реофильных водорослей Буга и Днепра. В них, как и в последующих работах, продолженных в Ленинградском ботаническом институте при исследовании рек Туломы и Невы, он одним из первых развил эколого-географический подход к изучению распределения водорослей.
Летом 1930 года ПэПэ планирует поход на Кольский полуостров. Но если на Неве он справлялся один, то на Кольский приглашает своего верного спутника в походах по Украине – брата Дмитрия.
Тем же летом 30-го года ПэПэ впервые попадает на Север. Произошло это в значительной степени случайно, по совету академика Евгения Михайловича Крепса, в ту пору аспиранта. Крепс отправляет Ширшова в Архангельск, к Ксении Петровне Гемп. Как раз нужен был человек для работы по составлению гидробиологической карты Новой Земли. Ксения Петровна устроила ПэПэ “большой практикум”, а потом отправила на Новую Землю. “И какой молодец!” – говорила она мне. Ему удалось составить подробную биологическую карту литоральной и сублиторальной растительности Новой Земли. Когда же Ксению Петровну запросили из Арктического института, не могла бы она порекомендовать кого-нибудь гидробиологом в экспедицию Горбацкого, которая отправлялась на шхуне “Ломоносов” на Новую Землю и Землю Франца-Иосифа, она, не колеблясь, назвала “ Петечку”. Надо сказать, что она не ошиблась. Обследование Новой Земли и затем, в том же 1930 году, экспедиция на шхуне “Ломоносов” были первыми знакомствами ПэПэ с Арктикой.
Шаг на Север, сделанный в 30 – 31 годах, показал ПэПэ, что выбор пути в жизни сделан правильно. Дальше был “Сибиряков“.
ЭКСПЕДИЦИЯ НА “СИБИРЯКОВЕ.“
28 июля 1932 г – 01 октября 1932 г.
Экспедиции 1930-1931 годов круто изменили судьбу Ширшова. Он “заболел” Севером. Хотя это увлечение не легко далось ему, южанину, не обладающему крепким здоровьем. Он становится ближе к Арктическому институту. Все дальнейшие гидробиологические работы ПэПэ связаны с изучением морского планктона высоких широт Арктики.
Ему повезло, он попал “в струю”: начинались годы освоения Северного морского пути, годы бурного исследования Арктического бассейна. Опыт работы в 30-31 годах дал право напористому южанину претендовать на участие в 1932 году в экспедиции на “Сибирякове”. Целью экспедиции было впервые пройти весь Северный морской путь северо-восточным проходом в один навигационный сезон. До тех пор все попытки такого рода кончались неудачей.
Ледокольный пароход “ Сибиряков “ был построен в Глазго в 1909 году. Во главе экспедиции стоял профессор О.Ю.Шмидт, научной частью руководил профессор В.Ю.Визе, капитан – В.И.Воронин.В экспедиции принимали участие 10 научных работников. Всего на борту находилось 64 человека, в том числе 4 пассажира.
“Сибиряков” вышел из Архангельска 28 июля 1932 года. 11 августа – остров Диксона, а затем пошли к Северной Земле. Благодаря исключительно удачной ледовой обстановке, по плану Визе, впервые в истории мореплавания Северная Земля была обойдена с севера. Далее в море Лаптевых начались тяжелые льды. Был изменен курс. “Сибиряков“ пошел к устью Лены. С 26 по 30 августа – бухта Тикси. Далее путь к устью Колымы. У Чукотского побережья были встречены наиболее тяжелые льды за все плавание. Пришлось прокладывать путь среди ледяных полей, иногда взрывая перемычки аммоналом. 10 сентября достигли острова Колючин. “Сибирякову” грозила вынужденная зимовка, так как, работая в сверхтрудных условиях, ледокол поломал все четыре лопасти винта. В сплоченном льду судно уже не могло работать. Единственным выходом было поменять лопасти на новые, имевшиеся в запасе. Для этого нужно было приподнять корму. Пришлось перебросить 400 тонн угля и все продовольствие в носовую часть. 16 сентября были поставлены новые лопасти, и ледокол смог продолжать плавание. 18 сентября “Сибиряков“ обломал конец гребного вала и остался без винта, что означало невозможность самостоятельного передвижения.
Невольный дрейф продолжался до 1 октября. 27 сентября на “Сибирякове” были поставлены паруса, сшитые из брезентов. “Сибиряков” под черными парусами стал похож на пиратский корабль. 1 октября он, наконец, вышел на чистую воду к северу от Берингова пролива. Впервые в истории северо-восточный проход был пройден в одну навигацию – в два месяца и пять дней. Далее “Сибиряков“ был отбуксован на Камчатку, а затем на ремонт в японский порт Иокогаму.
“Сибиряков”, Япония, изменили личную жизнь ПэПэ. В Токио он встретил свою будущую жену – Надежду Дмитриевну Теличееву, работавшую в Торгпредстве СССР. Через год она приехала к нему в Ленинград. В 1937 году у них родилась дочь Лора.
За “Сибиряков” Ширшов получил свой первый орден. Это был орден Трудового Красного знамени.
ПОХОД ”ЧЕЛЮСКИНА“.
16 июля 1933 г . – 13 февраля 1934 г.
Идея экспедиции – опытное плавание по Северному морскому пути на неледокольном пароходе, под прикрытием ледокола. Ведь “Сибиряков” не был транспортным судном. А речь шла о налаживании нормальных транспортных рейсов по всему Северному морскому пути, пусть под прикрытием ледокола, в качестве которого было решено использовать “Красин”. То есть идея была совершенно нормальной. Но вот что касается судна… Не даром капитан Воронин, увидав “Челюскин” в первый раз, сказал: “Не счастливый будет корабль!”
Судно выбиралось не долго. Просто не из чего было выбирать. Все имевшиеся у страны подходящие корабли были задействованы на разного рода работах. Пришлось использовать только что построенный в Дании пароход. Помимо сквозного плавания, “Челюскин” должен был снабдить всем необходимым на год зимовку на острове Врангеля, поменять там научный штат и привезти строителей.
Во главе экспедиции – профессор О.Ю.Шмидт, капитан - В.И.Воронин, радист - Э.Т.Кренкель. Экипаж – 52 человека, экспедиционный состав – 29 человек, зимовщики и плотники для острова Врангеля – 29 человек. Среди членов экспедиции было много женщин и один ребенок – Алла Буйко. 31 августа 1933 года в Карском море родилась Карина Васильева.
“Челюскин” вышел из Ленинграда 16 июля 1933 года. Пройдя Маточкин шар, “Челюскин” столкнулся с серъезными льдами Карского моря. Были получены первые повреждения в трюме. Еще оказалось, что судно плохо слушается руля. Чтобы поднять поврежденные, места пришлось частично разгружать и перегружать судно. Был вызван “Красин”, который в это время выводил из ледяных заторов пароходы в дельте Лены. Ледовая обстановка 1934 года была несравненно хуже, чем в 1932 году во время плавания “Cибирякова”. Это подтверждала ледовая разведка, в которой принимал участие и капитан. На борту “Челюскина” имелся небольшой самолет Ш-2, пилотируемый знаменитым летчиком М.С.Бабушкиным. “Красин” пытался вывести “Челюскин” на чистую воду. Но пароход с трудом следовал за ледоколом, мешала ширина. Были получены новые вмятины. Проводка при помощи “Красина” оказалась невозможной. Его пришлось отпустить. Другие ледоколы были либо сами в аварийном состоянии, либо не могли пробиться к “Челюскину”.
Расставшись с “Красиным”, “Челюскин” намеревался пройти в море Лаптевых либо проливом Шокальского, либо обогнув с севера Северную землю. Но ледовая разведка показала, что путь на Северную землю закрыт льдами.
В Восточно-Сибирском море судно получило новые повреждения. Но самый тяжелый период экспедиции наступил в Чукотском море. 18–22 сентября “Челюскин” был зажат льдами. Далее он продолжал дрейфовать во льдах в районе острова Колючин. Взрывали лед, но бесполезно. Продолжался дрейф со льдом к Беринговому проливу. Поговаривали о вынужденной зимовке. Начался петлистый дрейф. Судно то дрейфовало вместе со льдом, то стояло впаянное в лед. А совсем недалеко от него стремительно неслись льдины по направлению к Берингову проливу. “Челюскину” было суждено додрейфовать до Берингова пролива. Он находился там 4-5 ноября у островов Диомида. Чистая вода была в полумиле. Но судно было попрежнему впаяно в ледяное поле. Однако на следующий день все надежды рухнули.Судно, как пробку, вместе со льдиной выбросило опять на север, в Чукотское море. И черех два дня они были уже в 70 милях от Берингова пролива.
В конце ноября начались сильные сжатия. На случай гибели на лед были выгружены запас продовольствия, запасная рация. Все необходимое держали на палубе. Фактически началась замовка в дрейфующих льдах. Наступил новый, 1934 год.
Катастрофа случилась 13 февраля 1934 года в 13 часов. Началось самое сильное сжатие. Корабль просто разрезало льдом. Люди сбрасывали на лед все, что было можно Подрезали веревки, связывающие доски, предназначенные для острова Врангеля. Кренкель дал свою последнюю радиограмму. На всю эвакуацию экспедиции судьбою было отпущено 2 часа. Через 2 часа сжатие сменилось подвижкой льда, и корабль стремительно ушел под лед. Последним с корабля спрыгнул капитан Воронин. Нелепо погиб завхоз Борис Могилевич.
После гибели корабля начался новый этап экспедиции – жизнь на дрейфующих льдах. Очень повезло, что на том самом месте, где погиб “Челюскин”, океан выбросил из своих глубин, как последний дар, массу бревен, деревянных конструкций, бочки, пустые и нет, – то есть все, что просто необходимо, когда после кораблекрушения собираешься строить лагерь, чтобы непременно выжить. И какое счастье, что сохранились продукты и рация!
Строили бараки, ставили палатки, выпускали газету ”Не сдадимся!”. Даже поэму написали. Чем только не занимал Отто Юльевич свои народы. Тут были лекции по диамату, физике, даже немецкий язык, который в те поры пытался освоить и Петр Петрович. Это помимо необходимых работ, которые надо было делать во спасение. Шмидт страшно боялся, что кто-нибудь решит уйти из лагеря на берег самостоятельно.
Помня обо всех просчетах и удачах более ранних экспедиций, в Москве было принято решение спасать людей самолетами. Это было впервые, но, как оказалось, оправдано. Первый, 5 марта, прилетел в лагерь Анатолий Васильевич Ляпидевский. Он смог вывезти в Уэлен 10 женщин и двоих детей. В лагерь прилетел легендарный Георгий Алексеевич Ушаков и привез собак. Опытный полярник понимал, что, когда народу останется мало, то собачки для перевозок ох как пригодятся. Все время продолжались подвижки льда. Все время строились запасные аэродромы, в основном вдали от лагеря. Их строили многие бравые молодые люди под руководством Александра Ервандовича Погосова и Виктора Евсеевича Гуревича. ПэПэ, конечно, был с ними. Беда была в том, что аэродродромы-то строились, но льды смещались и рушили их.
Эвакуация Лагеря Шмидта продолжалась до 13 апреля. Людей вывозили даже в ящиках под крыльями самолетов. Последними покинули лагерь капитан Воронин и Эрнст Теодорович Кренкель, прихватившие с собой всех собак. Перестали звучать в эфире позывные “Челюскина” – “RAEM”. Думал ли тогда Эрнст Теодорович, что отныне и навсегда это его позывные, которые я теперь вижу на памятнике Великому радисту на Новодевичьем кладбище!
Летчики, спасшие челюскинцев, стали первыми Героями Советского Союза.
Ширшов работал на “Челюскине”, как всегда, гидробиологом. Принимал активное участие в угольных и других авралах. В ледовом лагере Шмидта был в команде А.Е.Погосова по постройке ледовых аэродромов.
Следует отметить, что именно в Ледовом лагере Шмидта обрела окончательный вид идея о проведении длительной экспедиции на дрейфующей льдине в Центральном бассейне Арктики. Идея эта была впервые высказана великим Нансеном, развивалась около 30-го года профессором Визе. В Лагере Шмидта находились, среди многих кандидатов, два участника будущей “Папанинской льдины” – радист Э. Т. Кренкель и гидробиолог П.П. Ширшов.
ЭКСПЕДИЦИЯ НА ЛЕДОКОЛЕ “КРАСИН”.
Лето 1935 года.
К сожалению, об этой экспедиции мне ничего не известно. Дневника нет. Сохранился лишь первичный материал.
Основным научным значением работ, выполненных Ширшовым во время экспедиций на “Сибирякове”, “Челюскине”, “Красине” было то, что удалось выявить закономерности в сезонных изменениях планктона. Удалось развить идею о планктоне как индикаторе ледового режима моря. Ширшов работал на рубеже между описательными и экспериментальными подходами к гидробиологическим исследованиям. В океанологическую практику только начинали внедряться количественные методы оценки первичной продукции. Только начинали определять величины биомасс и численности планктона. ПэПэ был одним из первых, кто стал применять эти методы в отечественной морской планктонологии.
ЭКСПЕДИЦИЯ НА СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС. 1937 –1938 ГОДОВ.
Успешной высадке на льды и началу работы СП – 1 предшествовала большая и трудная подготовка. Руководство всей экспедицией 1937-1938 годов осуществлялось О.Ю.Шмидтом. Переброска на Северный Полюс должна была осуществляться самолетами, под общим началом Марка Ивановича Шевелева. Непосредственно летной частью ведал Михаил Васильевич Водопъянов. Предварительно аппаратура, палатка и все оборудование проверялось в тренировочном лагере, который находился в Подмосковье, в Теплом Стане.
Непосредственно участниками зимовки на СП-1 были: Иван Дмитриевич Папанин – начальник зимовки, Эрнст Теодорович Кренкель – радист, Петр Петрович Ширшов – гидролог, гидробиолог и врач, Евгений Константинович Федоров – физик, метеоролог. Экспедиция вылетела из Москвы 22 марта 1937 года на пяти самолетах, на которых находилось 43 человека. Предстояло перебросить 10,5 тонн груза. Пошли по пути организации промежуточных лагерей. Москва – Холмогоры – Остров Рудольфа – Северный полюс. Бросок на Северный Полюс предстояло совершить с о.Рудольфа, что и произошло 21 мая. Остров Рудольфа покинул флагманский самолет Водопъянова, имевший на своем борту состав экспедиции и О.Ю.Шмидта. В 11.30 приземлились на заранее выбранную льдину. Ее толщина оказалась около 3 метров. Установили 5 палаток, две радиостанции и метеобудку. 25 мая прилетели остальные самолеты.
6 июня 1937 года станция СП–1 была объявлена официально открытой. Кроме четырех зимовщиков, на льдине остался дрейфовать пес Веселый. Научные работы начались 22 мая. 4 июня Федоров сделал первую гравитационную станцию, Ширшов – первую гидрологическую, до глубины 1000 метров. 7 июня Федоров приступил к измерению элементарного земного магнетизма. Работали по 16 часов в сутки. Кренкель и Папанин, помимо своих обязанностей, помогали Федорову и Ширшову. Особенно тяжела была работа с лебедкой, которую ПэПэ использовал для гидрологических и гидробиологических работ. Крутить ее приходилось вручную, периодически меняя друг друга.
Открытий была масса. 1 августа увидели медведицу с двумя медвежатами на 88–й параллели. Это было впервые. Оказалось, что весь Арктический бассейн полон жизни, включая Полюс. Они видели птиц. Биологические ”ловы” приносили планктон. Причем его было очень много до глубины 1000 метров, ниже – беднее. Папанинцы окончательно закрыли вопрос о существовании земли в районе Северного полюса. Наоборот, на дне обнаружилась впадина с максимальной глубиной 4395 метров. Сложной и совершенно необычной была гидрология. Например, удалось зафиксировать в придонном слое приплюснутые сферы, отличающиеся от окружающей воды по температуре и солености. Сейчас мы называем их линзами. ПэПэ исследовал подледные течения, закономерности движения льдов. Словом, экспедиция была “обречена на успех”.
К сожалению, обобщить материалы, полученных в экспедиции СП–1 и более ранних, присовокупив к ним данные 36 года ледокола “Садко” и первой воздушной высокоширотной экспедиции на Н-169 под руководством Ивана Ивановича Черевичного, с высадками на лед для исследования подледных течений, Ширшову и его товарищам по науке удалось только начиная с 44 году. Помешала война.
По свидетельству Александра Федоровича Трешникова, Ширшов был инициатором экспедиции Черевичного. Он сам хотел принять участие во второй такой экспедиции на трех самолетах в 42 году. Он предложил идею “прыгающих отрядов”, но работа министром Морского флота не позволила ему самому лететь. Эти экспедиции были осуществлены уже без Ширшова в 48, 49, 50 годах. Привели они к открытию хребтов Ломоносова, Менделеева и еще много чего другого.
Но вернемся на Северный полюс. Короткое полярное лето принесло солнечный свет – льдина, вопреки всем ожиданиям, таяла и дрейфовала к югу. Схема дрейфа была также необычна, не так все было задумано. 10 сентября впервые пахнуло зимой и полярной ночью. Пришлось зажигать керосиновую лампу. В конце сентября было уже -20С. Льдина подвергалась сжатиям при торошении льда, которое вызывало трещины. Приходилось перетаскивать склады, научное оборудование.
К 1 декабря льдина была уже у берегов Гренландии. Дрейф убыстрялся. Приходилось учащать научные наблюдения. 1 февраля 1938 года размеры льдины были 30 на 150 метров. Оборудование находилось на различных обломках. Передвижение внутри такого “венецианского” лагеря осуществлялось при помощи байдарки. Остро встал вопрос об эвакуации. 19 февраля 1938 года папанинцы были сняты со льдины двумя ледоколами. Это были “Таймыр” и “Муром”.
За экспедицию “Папанинская льдина” участники ее получили Звезды Героев Советского Союза и Ордена Ленина. На материке ПэПэ ждала еще одна награда. 8 августа 1937 года у него родилась старшая дочь Лора – моя сводная сестра.
ПОСЛЕ ПОЛЮСА.
В промежуток с апреля 38 по март 39 года, Ширшов был директором Арктического института. Второй его работой до самой войны являлась работа в Управлении Главсевморпути, начальником которого был в ту пору И.Д.Папанин. ПэПэ был его заместителем.
По документам в июле 38 года был принят в члены ВКПб. В 1939 году избирается Действительным членом Академии наук, без защиты докторской диссертации. За докторскую ему были зачтены результаты работы, проделанной на Северном Полюсе. Е.К.Федоров тогда же стал член-корреспондентом АН.
К началу войны ПэПэ, как было сказано выше, был заместителем Начальника Главсевморпути СССР. Наукой он заниматься практически не мог, хотя и мечтал наконец обработать все свои уникальные данные. Он отыскивает ученых, которые могут стать его единомышленниками. И вот в 1941 году одну из комнат в здании Главсевморпути на Варварке отдают ученым. Образуется и оформляется соответствующим приказом Лаборатория океанологии Академии наук СССР. Ее заведующим становится Ширшов. В ней начинают работать гидробиолог Вениамин Григорьевич Богоров, гидробиолог Василий Иосифович Калиненко, океанолог Владимир Борисович Штокман, гидробиологи Петр Иванович Усачев, Апполон Алексеевич Кирпичников, Л.О.Смирнова...
ГОДЫ ВОЙНЫ.
Как я уже писала, война застала ПэПэ в Москве, в должности зам. начальника Главсевморпути. Он одержим желанием уйти на фронт. В результате хватается за первый же случай вырваться “поближе к фронту”. 3 июля 1941 года получает мандат, подписанный Косыгиным: ”Выдан настоящий мандат Уполномоченному Совета по эвакуации тов. Ширшову П.П. на предмет эвакуации Мурманского судостроительного завода Главсевморпути”. Везет в Мурманск 10 Дугласов и 5 тысяч винтовок. Месяц в Мурманске. Переключается на вывод ледоколов из Кольского залива. Потом летит на “Дорнье-Вааль” на Диксон, в пролив Вилькицкого, в море Лаптевых на предмет проверки появления там немецких подводных лодок. Но лодки там появятся только в 42 году. И, «не совершив никаких героических подвигов», возвращается в Москву.
В октябре 41 года в Москве началась паника, “великий московский драп”. Немцы были на подступах к городу. ПэПэ опять просится в армию. Ему “помогает” всеобщий переполох. Он остается один в Москве. В эвакуацию в Красноярск уезжает Главсевморпуть, его Лаборатория океанологии, его родные.
Случилось так, что в это время киевская киноактриса Женя Гаркуша, моя будущая мама, ехала через Москву на Север во фронтовые бригады. Встретились они случайно на Кремлевской набережной. Я все понимаю. Сложность запутанной личной жизни и его, и ее. Но случилось то, что случилось. Они полюбили друг друга. ПэПэ пишет: ”Полюбил за то, что осталась она со мною, чтобы вместе уйти на фронт…, полюбил за то, что за изящной внешностью я встретил настоящего друга, смелого, жизнерадостного и любящего”.
21-го октября Ширшов получает мандат Сталина, о том, что он назначается Уполномоченным Государственного Комитета обороны на Горьковской железной дороге по делам эвакуации.
В то время создалось крайне тяжелое положение на железных дорогах, идущих на восток из центра страны: на Горьковской, Пермской, Казанской, Рязано-Уральской. Эшелонами с эвакуированными заводами были забиты не только станции, но и перегоны. Приказ Сталина: любой ценой! На Горьковскую Женя едет вместе с ПэПэ.
Огромными трудами ему и его команде удалось расшить пробку на Горьковской первым из всех Уполномоченных к Новому, 42 году. Тогда ему поручили еще и Пермскую. В Горьком до сих пор живет о нем добрая память.
НАРКОМ МОРСКОГО ФЛОТА.
В начале 42 года Ширшову предлагают ехать в Сан-Франциско в составе Закупочной комиссии по Лендлизу. Он отказывается, просится в армию. Неожиданно получает от Микояна предложение стать наркомом Морского флота. Это очень ответственно и страшно. Он не специалист, Наркомат находится в разваливающемся состоянии, и все это в условиях войны. Его уговаривает Женя, ставшая уже его женой. Хотя в Сан-Франциско и ему, и ей было бы лучше и спокойнее. Но они даже не могли себе представить, как можно уехать, когда враг у Волги, когда идет такая война! А ведь если бы уехали, то, вероятно, спасли бы свои жизни! Но она просто сказала тогда, видя его неуверенность: ”Ширш, не надо бояться. Я очень верю в тебя”. И он согласился.
Первое задание новому наркому не заставляет себя ждать. В 42 году, приказом Сталина, - Ширшов, Бакаев, его заместитель по Наркомату морского флота, Шашков, нарком Речного флота, - вводятся в Комиссию, которой руководит Шкирятов, их посылают разобраться с нефтеперевозками на Каспии и на Волге. Шла Сталинградская битва. Поток транспортов из-за границы с танками, боевой техникой, продовольствием шел из Персидского залива на север через Астраханский рейд. Этим же путем вывозилась нефть с промыслов Баку и Грозного. Противотоком к Сталинграду подвозились свежие сибирские войска. Положение было критическим. Существовала возможность захвата немцами Сталинграда и всего Кавказского региона. Рейд Астрахани бомбили днем и ночью. Гитлером была выделена специальная авиагруппа для уничтожения связи Волги с Кавказом. В то же время мы потеряли большую часть портов Черного моря. К июню 42 года здесь погибло около сотни крупнотоннажных кораблей, принадлежащих СССР. Когда читаешь обо всем этом, то становятся понятными слова, сказанные ПэПэ кем-то из Правительства: ”Если с этим делом не справитесь, то лучше самостоятельно выбирайте себе место на Каспии, поглубже, и топитесь!”
Члены Комиссии летают между городами региона, ищя решение, не обращая внимания на бомбежки. Было найдено решение: транспортировать нефть не по Волге, а через Красноводск, а затем по железной дороге вглубь страны. Они вывезли нефть, им удалось переправить из Баку в Красноводск 100 паровозов и 500 цистерн, из Баку в Моздок – 600 танков, следовавших из Ирана. По приказу Сталина были переброшены сибирские воинские части из Красноводска в Моздок.
Только в 43 году после разгрома немцев под Сталинградом Каспий стал нормально работать. После освобождения юга у наркома Морского флота новая задача. Восстановление разрушенных портов. ПэПэ был в заминированном порту Новороссийска уже в день его освобождения. Потом Одесса, потом организация Дунайского пароходства в Измаиле.
К 43 году, еще до освобождения Новороссийска и Одессы, поток грузов, поступающих по Лендлизу, в основном шел через Мурманск, Архангельск, Владивосток. В 43 году Ширшов с командой Наркомата был и в Мурманске. Город был полностью разрушен. Порт бомбили по десятку раз в день. На рейде было около 50 судов с грузом, 70 тысяч тонн груза в порту. Приходилось отправлять по 600 вагонов в сутки в основном ночью.
К концу войны ПэПэ руководит строительством причалов в Петропавловске на Камчатке, реконструкцией порта в Николаевске на Амуре, во Владивостоке. В 46 году идет восстановление Ленинградского порта. В 46 году – приказ Сталина развертывать строительство собственного танкерного флота, полностью потерянного за войну. ПэПэ всерьез думает о передаче Морфлоту всех портов, принадлежащих до войны Главсевиорпути. Научную часть предполагает сконцентрировать в Академии наук. Министр и академик совмещаются в нем.
Еще одна задача, решенная Ширшовым в Минморфлоте, - это реорганизация специального образования и подготовка кадров для флота. Решение о реорганизации системы образования для морского транспорта принимается в марте 44 года. Были созданы мореходные и высшие мореходные училища. По-новому поставлена вся система. ”И если сейчас на флоте каждый третий моряк имеет высшее или среднее специальное образование, то это заслуга Петра Петровича” – пишет Бакаев.
Возвращается из Красноярска и Томска его сложная семья, его друзья по науке и довоенной работе. Приходится налаживать весьма непростые отношения. Женя в войну успела сняться в новом фильме. Это был “Неуловимый Ян”. Успела поработать в Театре Моссовета и с Немировичем–Данченко, поучаствовать в концертных программах и, наконец, в декабре 44 года родить меня. Она подчинилась желанию ПэПэ, и я стала Мариной.
Пока еще все удавалось. Бурлила жизнь. Пусть она временами была невыносимо трудна, но была Родина, любимые люди, любимые дела. Словом, жить стоило!
ЖЕНЯ. АРЕСТ.
Страшное случилось летом 46 года, еще до основания Института океанологии. Его Женю, мою маму, увез с дачи, по приказу Берия, лично сам товарищ Абакумов. Все то же Рублевское шоссе, где и сейчас все они живут. Жена наркома, конечно, была знакома с наркомом МВД. Он запросто заехал и сказал, что маму вызывают в театр, а у нас телефон не работает. Впрочем, он предложил подвезти до Москвы. Как была она на реке в летнем платье, смеющаяся, села к нему в машину, и исчезла навсегда. Это совсем не было похоже на арест, и при этом присутствовали я, в коляске, и мой сводный брат Роальд, который, как всегда, проводил у нас летние каникулы. Отец был в городе, на работе, и до вечера у домашних не было, собственно, повода беспокоиться за Женю.
Женя погибла на Колыме, в поселке Омчак в августе 1948 года. Одна из старейших сотрудниц Института океанологии на вопрос, почему Ширшов умер таким молодым, ответила:”Мы все понимали, что когда погибла Женечка, погиб и Петр Петрович”… Он пытался жить, работать, любить… Но, начиная с 1949 года, его жизнь – борьба с тяжелейшей формой рака, который тогда не умели лечить. Три операции за четыре года, постоянные боли. А нужно было работать, и он работал как одержимый.
ЛАБОРАТОРИЯ ОКЕАНОЛОГИИ. ИНСТИТУТ ОКЕАНОЛОГИИ АН СССР. ИНСТИТУТ ОКЕАНОЛОГИИ РАН.
Лаборатория океанологии была создана в 41 году. В период войны Лаборатория со всеми материалами была эвакуирована с Главсевморпутем в Красноярск.
Но уже в 43 году, находясь в Москве, Ширшов обдумывает дальнейшие “грандиозные” послевоенные планы. Он мечтает о создании Института океанологии. Институт предполагался комплексным: физика, гидрология, биология, геология, химия, морская техника. Причем, пока у будущего Института не было корабля, он ориентирует cотрудников на работы по геологическому обследованию берегов, их размыванию, жизни шельфа Черного моря, Каспия. Эти работы крайне важны для Министерства морского флота. Потом интересы расширяются на Дальний восток. ПэПэ просит своего главного берегового геолога В.П. Зенковича, прочитав его докторскую диссертацию, ”Динамика и морфология морских берегов”, настраиваться на морскую геологию Тихого океана. “В океан я пошлю Вас сразу после победы. Пора готовиться!” - сказал тогда ПэПэ Зенковичу.
Приказ о создании Института был подписан 31.01.46 года. Огромная работа легла на плечи его основателей. После Ширшова я бы назвала Вениамина Григорьевича Богорова. Однако, надо назвать еще многих. Боюсь кого-нибудь пропустить. Трудно сейчас, когда их нет с нами, разделить, кто что придумал. Да и нужно ли? Но, несомненно, Богоров, возросший еще во времена Плавморнина, должен был подсказать Ширшову идею создания “Витязя”, мог подсказать рожденную в 20-е годы идею создания транспортно-географической характеристики морей. Начали они с Дальнего востока. Это было важно и для науки, которую собирались создавать и развивать, и для нужд флота, которому ПэПэ был не чужой. До конца 40-х годов в Институт приходят: А.И.Богоявленский – 47 год, С.В.Бруевич – 46, Н.В.Вершинский – 48, Л.А.Зенкевич – 46, С.К.Клумов - 48, В.В.Лонгинов – 46, О.Б.Мокиевский - 44, К.В.Морошкин - 46, В.Н.Никитин – 46, Е.Н.Невесский – 46, Э.А.Остроумов – 49, И.Д.Папанин – 48, Л.А.Пономарева – 48, Т.С.Расс – 48, Г.И.Семина – 49, Н.Н.Сысоев – 46, Г.А.Ушаков – 45, З.А.Филатова – 45, Т.Ф.Щапова – 46, А.П.Лисицын – 49, Г.Б.Удинцев – 49, А.Б.Ямпольский – 49.
Послевоенные годы для Ширшова чрезвычайно плодотворны. Он вторично избирается Депутатом Верховного Совета на сей раз от Новороссийска, где еще помнят Наркома, бодро шагавшего по заминированному порту. Власти Новороссийска предлагают ему выбрать участок земли на берегу моря. Предполагалось, что Наркому нужна дача. Участок-то он выбрал, но этой земле была суждена необычная судьба. Она стала Южным отделением Института океанологии, знаменитой “Голубой бухтой”.
После совещания с коллегами Нарком решает, что Институту пора обзаводиться своим научным судном. Это была детективная история. Ее можно назвать “историей о том, как академик у министра корабль украл”. Только академик и министр были в одном лице. По окончании войны ПэПэ посылает своего заместителя, тоже человека не робкого десятка, Александра Александровича Афанасьева, в Берлин и в Англию для участия в работе по разделу немецкого флота. Причем среди других заданий Афанасьеву было дано одно тайное. Приглядеть подходящее для переделки в “научник” судно, отобрать его среди прочих, доставить в СССР и хорошенько припрятать. Таким судном оказался банановоз “Марс”. Вот свидетельство самого Александра Александровича Афанасьева, проработавшего с ПэПэ весь его “наркомовский срок” первым замом:
“Возвратившись в Москву (из Берлина и Англии), я узнал, что Ширшов назначен Директором Института океанологии. Поздравляю его, а он протянул мне руку и говорит: “А где подарок, что ты мне привез?” Минуту подумав, я ответил: ”Отличное морское судно для проведения исследовательских работ в океане”. “Серьезно? Вот это настоящий подарок, а как же его получить”. (Надо отметить, что уже к концу войны ПэПэ начал вести разговоры с Афанасьевым - Сашей, как он его называл, - что пора ему передавать дела Саше, а самому садиться за книгу, тем более, что вот-вот организуется Институт океанологии).
“Тайный план” был осуществлен. Но дальше – больше: без разрешения верховных властей “Марс” очень скоро стал «научным “Витязем”» на деньги Минморфлота. Растрата была так велика, что решений могло быть только два и оба - на уровне Политбюро. Или сажать (что могло означать и “стрелять”), или говорить “какой молодец”. Эту ситуацию я помню уже сама, несмотря на малость лет. Неделю отец уходил на работу, прощаясь со всеми домашними и со сменой чистого белья в портфеле. Стоял конец сороковых годов. Уже свершилась его личная трагедия. Может, поэтому ничего не было страшно. Самое страшное случилось. Возможно, в последний раз повезло ему в жизни – через неделю сказали “молодец”. Интересно, сколько нервов он потратил тогда?
Послевоенные годы были не только плодотворны. Они были трагичны для ПэПэ. В 47 его сняли с поста Министра Морского флота. Сняли за маму. Еще бы не снять, когда министр запросто может назвать представителя Комитета Государственной безопасности “гестаповцем”, а такое было. Бывало и похуже.
И вот я в Минморфлоте, в архиве. Читаю и ксерокопирую личные дела своего отца (это было еще до пожара. Но, говорят, что архив сохранился). И не знаю, плакать мне или смеяться. Вот характеристика на ПэПэ до ареста мамы: все хорошо, все замечательно. Просто лучше руководителя не бывает! Вторая – после ареста жены, примерно через полгода. Да его снимать надо! Министерство развалил, кадры подбирает плохо и так далее.
Но, конечно, наверху понимали, что такого работника им еще поискать! Он не имел никакого отношения к аресту мамы, и “зацепить” на крючок, как это Лаврентий Павлович обычно делал, его не собирались. Он был нужен режиму как рабочая лошадь, которая все вынесет. Арест мамы - это, к сожалению, ее личные отношения с Берия. Она была слишком красива и слишком несговорчива. Поработав в архиве КГБ, я точно представляю себе эту историю.
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ 1949 – 1953.
В Институте дела шли хорошо. По итогам первых рейсов “Витязя” (49-50 г.г.) девяти сотрудникам Института была присуждена Госпремия. Первым стояло имя Ширшова. Он сам писал представление на премию. Себя вычеркнул.
В те годы ему очень хотелось создать транспортно-географическую характеристику морей, в первую очередь Дальневосточных. Его интересует экономическая сторона развития Севера. Он вникает в проблемы ледовой разведки, ледового флота, комплектации караванов судов, идущих Северным морским путем, строительства и работы портов в Арктике: Диксона, Провидения, Тикси. Много он размышляет над подводкой железных дорог от Транссиба к судоходным частям Лены, Индигирки, Яны. А как построить железную дорогу до Якутска?
Размышления эти не праздные. У него так не бывало. Он становится Председателем бюро по транспорту при Совмине СССР, причем теперь у него в подчинении находятся Минморфлот и Главное управление Севморпути. В Институте он организует сектор Севера с уклоном в экономические исследования и становится его заведующим. Надо отметить, что еще при работе в Минморфлоте он создает в его системе Институт по экономике морского флота. А сейчас он сам разрабатывает детальный план по транспортному освоению Крайнего Севера, с учетом различных видов транспорта.
Ему было предложено Несмеяновым, который был ректором МГУ, организовать и возглавить на Географическом факультете Кафедру полярных стран. Президент Вавилов видел в нем вице-президента. Увы, на это уже не было отпущено времени!
Изо всех сил он пытался жить, работать, даже любить. В конце 1949 года он, понимая, что срок ему отпущен недолгий, женится, чтобы оставить мне мать.
Болел отец долго и страшно. Это был рак, хотя и безметастазный, но в те годы его не умели лечить. Диагноз поставили поздно. Боли были дикие, до потери сознания. Много раз его увозили с работы на скорой в больницу. Болезнь вначале то подступала, то отступала. Когда отпускало - работал как сумасшедший. Потом было три операции. Все бесполезно!
Он очень беспокоился за всех нас, за свою работу. Последнюю свою записку Сталину “О развитии транспорта на Крайнем севере”, написанную под его диктовку, он подписал за два дня до смерти. Умер он 17 февраля 1953 года, прожив всего два месяца в своем сорокавосьмилетии.
Чем дальше уплываю я по течению жизни, тем больше моя горечь, что не совпали мы с ПэПэ и с мамой по времени. Поговорить не успели!
Проезд троллейбусами 1, 4, 33, 62 до остановки «Кинотеатр “Ударник”» (станции метро «Кропоткинская», «Октябрьская», «Полянка»).
Рекомендуем в будние дни ехать до станции «Кропоткинская», выход к Храму, далее 2 остановки троллейбусами 1 или 33
либо пешком через пешеходный мост через Москву-реку.
По Берсеневской набережной пройти Театр эстрады, войти во двор через арку и слева, пройдя подъезд № 1, найти наше крылечко.
вход справа от первого подъезда.
Почтовый адрес: Москва 119072, ул. Серафимовича,
Государственный краеведческий музей "Дом на Набережной",
телефон /факс: 8 (495) 959-49-36.
Дизайн: Зоркин Василий.
museumdom@yandex.ru">museumdom@yandex.ru